Скромное обаяние квазибанкинга

О бурном развитии рынка МФО сказано и написано много. С тех пор как был принят закон о микрофинансировании, рынок небанковского кредитования (и до принятия закона более чем успешный) расцвел пышным цветом. Статистика говорит о многократном увеличении оборотов. Микрофинансовые организации объединились в профессиональное объединение – НАУМИР. Наиболее крупные МФО уже готовятся выпускать облигации и даже замахиваются на IPO, на чем поломали зубы многие российские банки. И даже не самые крупные начали привлекать деньги физических лиц, демонстрируя готовность составить банкам конкуренцию не только в сфере кредитования, но и на депозитном рынке.

Все это выглядит очень оптимистично, если бы не несколько «но».

Во-первых, смущает история генезиса российских микрофинансовых организаций и кредитных кооперативов. Разумеется, глядя на джентльменов, собирающихся на съезды и конференции МФОшников, можно сделать вид, что мы ее плохо помним. Можно использовать эвфемизмы, вроде «выход из серого сегмента». Однако большинство россиян отлично помнит реальную историю: объявления о займах за час на столбах, неофициальные «черные кассы», бандитские методы выбивания долгов и заоблачные ростовщические проценты. Например, автор этих строк брал ссуду в кредитном кооперативе под 10% в месяц. Разумеется, за минувшие с тех пор десять лет проценты упали, а методы взимания долгов стали цивилизованнее, но и тот, и другой процесс трудно считать близким к завершению. Вряд ли кто, даже при самой беззаветной любви к идее МФО, скажет, что ставки здесь приемлемы, а методы сравнимы с сервисом британского банка.

Разумеется, адепты МФО предпочитают совсем иную story. Приглашают на свои мероприятия голландскую принцессу. И традиционно ссылаются на нобелевского лауреата Мухаммада Юнуса, придумавшего систему «кредитов для бедных».

Оставляя за скобками, что Юнус реализовал эту систему в странах, где неотдача долга социально неприемлема, а за воровство много веков отрубали руку. Говоря деловым языком: в аудитории с крайне низким процентом невозврата. Отсюда – совершенно другие издержки микрокредитования и, соответственно, другие процентные ставки, без расчета, что «двое честных отдают за одного нечестного».

По аналогии – некогда власти озаботились ликвидацией игорного бизнеса. Причина – опасение за финансовое «здоровье» населения: слишком многие попадали в игорную зависимость, уже признанную психиатрами медицинской проблемой. Но те же самые психиатры констатируют и кредитную зависимость, кредитоманию. Сюда забота о финансовом «здоровье» населения не распространяется?

Заставляет задуматься и скорость, с которой рынок МФО был полностью легализован в нашей стране. Почему закон о микрофинансировании был принят быстро и практически без сучка без задоринки? Законопроекты о потребительском кредитовании, о секьюритизации, о личном банкротстве лежат под сукном годами. Институт безотзывных вкладов лет пятнадцать встречал твердое «нет» со стороны чиновников. Вопрос о создании единого реестра находящихся в залоге транспортных средств решался чуть ли не десятилетие. Проект стройсберкасс отправлен «прогуляться». А закон, по сути, легализирующий кредитный «черный рынок», прошел через Думу как нож сквозь масло. Его сочли самым актуальным и необходимым для российской финансовой архитектуры? По какой логике?

Ощущение, что государство делит рынок пополам. Банкам-гигантам, сиречь – государственным, – крупные пироги. Малым – конкурента в лице молодых, зубастых, менее скованных регулированием, надзором и просто этикой бизнеса кредитных кооператоров. Рискну высказать смелое и, возможно, несколько утрированное предположение: малые и средние банки рискуют оказаться между госбанкингом и МФО словно между молотом и наковальней.

Впрочем, сами банкиры в набаты не бьют и опасность некорректной конкуренции со стороны МФО не констатируют. Более того, на рынке МФО все больше и больше банкиров – либо бывших, как Евгений Бернштам, либо действующих, как Павел Сигал. Сколько банкиров прямо или косвенно участвуют в бизнесе тех или иных МФО – остается только предполагать. Но, думаю, этот список множится. Потому что кредитовать через МФО в сегодняшних условиях и благодаря сформированным государством правилам игры оказывается удобнее и выгоднее.

Намечаются и новые варианты. Не так давно выяснилось, что банки и МФО готовят соглашение о передаче последним «в работу» заемщиков, негодных самому банку. Судя по сообщениям прессы, одной из первых ласточек подобного симбиоза стал Алтайэнергобанк. Схема получается многообещающая: купил пресловутую «коробочку» от Алтайэнергобанка, узнал, что не соответствуешь требованиям банка; банк получил свои деньги за «коробочку» и перекинул клиента в объятия МФО, где тот радостно приобщается к микрофинансированию с человеческим лицом.

Понятно, что при такой схеме законопроект о личном банкротстве и должен оставаться под сукном. Малькам не надо оставлять иного выбора, кроме как попасть в пасть акулы или же в зубы рыбы-лоцмана. И безотзывные вклады этой схеме не интересны. Населению надо дать выбор: либо ты тот, кто в силу жизненных проблем вынужден пройти по всей цепочке от «коробочки» до кредитных кооператоров; либо тот, кто вкладывает деньги в ростовщический бизнес. Невольно придется расслаиваться – на акул и мальков. Как и самим банкам.

Впрочем, пока потенциальные проблемы с МФО не носят характера крупной социальной задачи. По данным недавнего опроса Национального агентства финансовых исследований, хотя более 33% россиян и знают о существовании кредитных кооперативов, только 2% пользуются их ссудами и только 3% предполагают ими воспользоваться в обозримой перспективе.